Димка, нажав на кнопку с красной скобкой, завершил разговор и, словно оправдываясь, совсем другим голосом — голосом, обращённым к Расиму — произнёс-пояснил:
— Делать им нечего… в гости, блин, звали. А я сказал, что натёр на ноге мозоль — что я собираюсь парить ногу… вот! Светка поверила!
— Дим, а они тебя спать оставляли… ну, вчера, когда я заходил за ключом от нашего номера… да? — проговорил Расим, вопрошающе — и вместе с тем словно бы испытующе — глядя Димке в глаза.
— Да ну! — улыбнулся Димка. — Кто там меня оставлял… это, Расик, они прикалывались — от нехера делать фантазировали.
— А если б серьёзно… ну, если б серьёзно они тебя спать оставили — ты бы остался? — проговорил Расим, не меня выражения устремлённого на Димку взгляда.
— Нет! — не задумываясь, отозвался Димка. — Как бы я мог там остаться, если я… — Димка прижал Расима к себе, — если я, Расик, люблю тебе — тебя одного! — Димка коснулся губами губ Расима — поцеловал Расима в губы, в пипку носа. — Чего ты так смотришь? Когда есть рядом такой обалденный парень, как ты… нах мне девчонки, Расик!
— Значит, ты голубой? — чуть помедлив, проговорил-спросил Расим, чувствуя, как рука л у ч ш е г о д р у г а Д и м ы, скользнув по его спине, раскрытой ладонью вдавилась через махровое полотенце в ягодицу.
— Расик… ты же меня уже спрашивал об этом… ты что — не помнишь? — Димка, снова целуя Расима в пипку носа, тихо рассмеялся.
— Нет, почему… я помню, — Расим неожиданно смутился… как будто его, Расима, этот вопрос волновал — не давало ему, Расиму, покоя! Он, Расик, смутился, а между тем… нисколько это его не тревожило — нисколько не волновало! И он вовсе не думал Д и м у об этом спрашивать — тема ориентации, возникшая прошлой ночью, тогда же сама собой испарилась, исчезла как малосущественная либо совсем не значимая в проявлениях их н а с т о я щ е й д р у ж б ы, и теперь Расим спросил Димку об этом лишь потому, что стал невольным свидетелем разговора Д и м ы с одной из тех девчонок — Д и м и н ы х одноклассниц, которые говорили, что Д и м а может остаться у них на ночь, и про которых он, Д и м а, только что выразился «нах мне девчонки»… вот почему он, Расик, спросил! А вовсе не потому, что он парился этим вопросом…
— Расик, а ты… — Димка спрятал улыбку, и только глаза его, хитро сияя, могли навести на мысль, что он, Димка, готовит Расиму какую-то скрытую каверзу… или, как Димка сам говорил в таких случаях, с т а в и т к а п к а н. — Ты, Расик, что — хотел бы, чтобы я завтра спал не дома? Хочешь, чтоб завтра я на ночь остался у девчонок?
— Нет, не хотел бы… не хочу! — отозвался Расим, чувствуя, как Д и м и н а ладонь нежно сжимает, стискивает, мнёт его попу через махровое полотенце; Расим свое «нет, не хотел бы… не хочу!» проговорил так порывисто и искренне, ни на миг не задумываясь, что… он, Расик, тут же попал в тот самый капкан, который ему коварно поставил влюблённый Димка.
— Значит… — весело рассмеялся Димка, лучисто сияя счастливыми глазами. — Значит, ты голубой?
— Почему? — глаза Расика в один миг недоумевающе округлились.
— Ну, как же… смотри! — живо проговорил Димка, одной рукой — поперёк спины — прижимая Расима к себе, ладонью другой руки неутолимо лаская Расимову попу. — Если я завтра уйду к девчонкам, то это значит, что мы с тобой… мы, Расик, не будем любить друг друга. А если я никуда не уйду — если я буду дома, тогда… — Димка, не договорив, многозначительно умолк — сделал секундную паузу, — тогда, Расик, всё будет у нас, как было сегодня… ты только что мне сказал, что ты не хочешь, чтоб я уходил! Вот я и спрашиваю: ты голубой?
— Блин! — Расим на секунду растерялся.
.. в словах Д и м ы — в его рассуждении — однозначно присутствовала логика, но вывод… вывод, который из этого рассуждения следовал, назвать правильным он, Расик, никак не мог! — При чём здесь это? Голубой, неголубой… мы же, Дима, друзья — настоящие друзья! И я хочу… я просто хочу, чтобы друг был рядом… просто рядом! Этого, наверное, все хотят, когда друг настоящий… ну, то есть, хотят, чтобы друг был рядом! При чём здесь ориентация?
— Вот и я о том же! — Димка, весело рассмеявшись, порывисто прижал Расима к себе — прижался щекой к щеке парня… какой это был офигенный кайф — просто прижаться щекой к щеке Расима! Просто прижаться… в мире так много простых вещей, а люди — глупые люди — всё усложняют, всё искажают, всё извращают… зачем?! В юном Димкином сердце плавилась неизбывная нежность… «пятое время года» — подумал Димка, уже нисколько не удивляясь, что эти три слова — как символ его любви, как формула его счастья — вдруг снова возникли в его душе… и тут же он, Димка, вдруг вспомнил ещё… вспомнил другие слова — слова девушки эмо о том, что нет времён года в нашем обыденном понимании… разве она, эта девушка эмо, была не права? — Расик… — прошептал Димка, не отрывая своей щеки от щеки Расима. — Расик, скажи мне… когда наступает весна?
— Ну… понятно когда: после зимы, — чуть помедлив, отозвался Расим, не понимая, зачем Д и м а его об этом спрашивает.
— Нет, Расик, нет… ты не прав! — чуть слышно прошептал Димка, целуя Расима в мочку уха — обдавая и шею, и ухо его щекотливо горячим дыханием. — Вовсе не обязательно после зимы… потому что, Расик, нет времён года в нашем обыденном понимании: за окном может быть ненастная осень… или знойное лето… или морозная, всё сковавшая лютая зима… ну, то есть, за окном может быть какое угодно время года, но если в душе человека вдруг наступает весна, то это значит, что за окном для него, для этого человека, тоже наступает весна… это же так понятно! Если в душе бушует весна, то никакие морозы не в силах эту весну обмануть… это так же, Расик, как и в любви…
— В дружбе, — поправил Расим, уловив Д и м и н у мысль.
— Да… — согласился с Расимом Димка, — и в любви, и в дружбе! — Оторвав своё лицо от лица Расима, Димка серьёзно, без всякого смеха в глазах посмотрел в глаза любимого парня. — Если вдруг возникает дружба — настоящая дружба… — медленно проговорил Димка, думая о Расиме, — или если приходит любовь — настоящая любовь… — так же медленно проговорил Димка, думая о самом себе, — то никакой нет разницы, какая при этом ориентация… разве важны они, эти определения? Когда настоящие чувства, суть, Расик, в них, в этих чувствах, а не в словах… и потому лично мне без разницы, «голубой» я или «неголубой»… я хочу быть с тобой, и это главное… я хочу, чтобы рядом со мной был ты!
А ты хочешь, чтоб рядом с тобой был я… когда чувства взаимной симпатии искренние и настоящие, когда для другого хочется сделать всё-всё, когда хочется с другом быть постоянно рядом, то желание такой близости самым естественным образом может переходить в максимально возможную близость — в слияние сексуальное… ну, как у нас с тобой! — Димка, не удержавшись, поцеловал Расима в пипку носа. — Секс — это, Расик, вершина близости… и любви настоящей, и в настоящей дружбе секс — вершина близости человеческой! Прежде всего — человеческой… и потому ориентация здесь вторична — не это главное… мне, Расик, кажется так! Ну, то есть… если в душе у меня весна, то, блин, какое мне дело до того, как время года, текущее за моим окном, называют другие… для меня за окном — весна! Главное в дружбе или в любви — это близость… максимальная близость!
А максимальная близость — это… это — кайф! Вот как у нас… ну, и какая мне разница, какая это ориентация!»Голубой» я, «неголубой»… мне от слов этих, Расик, не холодно и не жарко! — Димка умолк, невольно думая о том, что он Расиму только что наговорил.
.. хотя, чего он такого наговорил? Он сказал, может быть, немного сумбурно, но сказал он всё это так, как он, Димка, всё это чувствовал-понимал… на миг прикоснувшись губами к губам Расима, Димка вопрошающе посмотрел Расиму в глаза: — Вот, Расик… я думаю так! Ты, может быть, думаешь по-другому?
— Ну… я согласен с тобой, — отозвался Расим, подумав о том, что ведь он, Расим, поначалу ни о каком сексе не думал, а просто хотел — сильно-сильно хотел — стать для парня по имени Д и м а другом… да, именно так: он хотел стать для Д и м ы самым близким — близким-близким — другом! Самым-самым — близким-близким… потому и возникла у них м а к с и м а л ь н а я б л и з о с т ь — кайф, удовольствие, наслаждение… «разве в этом есть что-то плохое — разве в этом есть что-то такое, чего надо стыдиться?» — подумал Расим, глядя Димке в глаза… и ещё он, Расик, подумал о том, что Д и м а, конечно же, прав, когда говорит, что его не волнует ориентация… разве главное — ориентация?
Главное — это доверие, понимание… вот что на первом месте! — Я согласен с тобой! — повторил Расим, и… тема ориентации снова ушла, растворилась-исчезла по причине своей абсолютной незначимости ни для Димки, шестнадцатилетнего влюблённого старшеклассника, ни для Расика, пятнадцатилетнего школьника-девятиклассника, так счастливо нашедшего в Д и м е настоящего друга — самого-самого, лучшего-лучшего… друга единственного, неповторимого!
— Расик, на… — Димка сдёрнул с себя полотенце. — Отнеси полотенца в ванную… а я пока нашу кровать приготовлю — простынь расправлю… нах, блин, в двуместном номере, где живут пацаны, ставить вторую кровать? — Димка, глядя на Расима, рассмеялся.
— Ну… не всегда ж пацаны бывают друзьями, как мы с тобой, — резонно заметил Расик, вспомнив, как в самый первый день Дима ему объяснял про бидэ, не нужное им, пацанам.
— Да, это точно! Не всегда… — Димка, глядя на Расика, весело хмыкнул. — Просто, Расик, пацаны все разные… есть пацаны нормальные — как мы, к примеру… пацаны, для которых взаимные чувства превыше всего! Есть ещё пацаны нормальные — те, кто искренне точат шишки свои на девчонок, но при случае могут и с пацанами… а почему, блин, нет, если возникнет-случится в з а и м н о е желание?
Знаешь, как говорят в таких случаях? Звёзды не принуждают, но сильно благоприятствуют… а если звёзды благоприятствуют, то умные люди к звёздам прислушиваются! — Димка, глядя на Расима, рассмеялся. — А есть пацаны ущербные — те, кто впитал в себя дух козлятины… нах нам думать про них, про ущербных! У меня есть ты, у тебя есть я, и мы с тобой, Расик… — Димка хотел сказать «любим друг друга», но, Расим, Димку перебивая, поспешил закончить, весело блеснув смеющимися глазами:
— Мы, Дима, друзья!
— Ну… тоже правильно! — Димка рассмеялся. — Мы с тобой дружим друг друга… да?
— Мы не дружим друг друга, а мы дружим друг с другом! Какой ты, Дима… — Расик запнулся, не зная, какое слово ему подобрать, чтобы Димку охарактеризовать. — Всё время слова переделываешь… фантазёр ты, Дима!
— Зачёт! — согласился Димка, любуясь Расимом… какой это был обалденный кайф — просто видеть Расика рядом! Просто… просто быть с ним, с любимым, в одной комнате — в номере для двоих… просто слушать его… смотреть на него — видеть взгляд его искренних, живо блестящих глаз… сердце у Димки полыхнуло от неизбывной нежности.
— Дим… — Расик, по направлению к ванной дойдя до середины номера — в одной руке держа полотенце Димки, другой рукой придерживая на бёдрах полотенце своё, остановился напротив шкафа с одеждой. — Мы будем трусы надевать?
— А зачем? — отозвался Димка, млея от счастья.
— Я тебе что — без трусов не нравлюсь?
Гладя на Расика, Димка сделал свой взгляд и непотребно блудливым — максимально похабным, но… вот ведь что удивительно: даже намеренно подчёркнутая блудливость в Димкином взгляде, полном любви, выглядела не пошло и не скабрезно, не похабно, не потребительски унижающе, — в устремлённом на Расика Димкином взгляде пылала страсть… жаркая страсть юного и потому неизбывного, ненасытимого в принципе желания — во что Расик увидел в глазах Д и м ы! Расик невольно скользнул своим взглядом по Д и м е — по его стройной юной фигуре, по длинному, толсто висящему вниз пипису с полуоткрытой головкой, по кусту черных волос на лобке… он, Д и м а, Расику нравился — очень нравился!
— Блин… я нормально тебя спросил, а ты мне сразу… ну, ни о чём тебя нельзя спросить! — Расик, невольно смутившись, со смехом скрылся в ванной комнате, придерживая на бёдрах сползавшее полотенце.
— Расик… ну, прости меня! — жалобным голосом проговорил Димка, улыбаясь от счастья — изображая голосом дурашливое раскаяние. — Прости меня, Расик… ты добрый, я знаю… Расик… прости меня! Расик…
— Прощаю! — послышался из ванной комнаты смеющийся голос счастливого юного Расика.
Потом они, голые, просто лежали на кровати, не выключая в номере свет… ну, конечно, они не просто лежали, а боролись, возились, толкались-смеялись, обнимались, целовались, разговаривали… пиписы у них у обоих стояли, но твёрдость эта была не каменная, стояки их не были переполнены тем нестерпимо жгучим желанием, когда нестерпимо — сильно-пресильно — хочется как можно скорее запустить свой несгибаемо твёрдый стояк в дело, — пиписы их были напряжены, и желание… желание лёгкой ноющей сладостью тлело в промежностях, тлело в юных мальчишеских попах — тлело, готовое вспыхнуть в любой момент; на тумбочке — на расстоянии вытянутой руки — лежал чуть примятый тюбик с вазелином и несколько приготовленных Димкой салфеток…
Он, шестнадцатилетний влюблённый Димка, живо воображая два месяца трах с Расимом, кайфуя с Расимом в своих упоительно сладких грёзах-мечтах, почему-то ни разу не подумал о том, что для реальной любви нужны не только взаимные чувства, но ещё нужны — даже необходимы! — такие элементарные, совершенно прозаические вещи, как смазка, салфетки… тюбика вазелина им должно было хватить до конца их совместного проживания в Городе-Герое, а упаковку салфеток Димка завтра же собирался купить, — те салфетки, что лежали на тумбочке, оказались в дорожной Димкиной сумке совершенно случайно… ну, а что? Если подумать — разобраться… откуда он, школьник Димка, до этого вечера никогда и ни с кем не трахавшийся в зад, мог обо всех сопутствующих реальной любви деталях знать заранее?
— «Детский»… ну, что это, блин, за название! — шутливо хмыкнул Димка, глядя на тюбик с вазелином. — Как будто дети на это способны… а ещё там, Расик, был вазелин «Косметический»! — Димка рассмеялся, вспомнив, как парень в аптеке ему объяснял, что выбор «продукта» зависит от того, с какой целью «этот продукт» приобретается… а с какой он целью приобретается? С э т о й целью он, вазелин, и приобретается… неудивительно, что парень в аптеке вмиг догадался — сразу всё понял! — Расик, прикинь…
Ничего не скрывая — вставляя одни лишь шутливые комментарии, Димка во всех подробностях рассказал Расиму, как он, Димка, приобретал вазелин… как он едва не снёс с ног какую-то тётку, улепётывая, словно заяц, из помещения аптеки… смех, да и только!
— Выходит, он голубой? — подытожил Расим, когда Димка закончил свой рассказ.
— Фиг его знает, какой он… может, и голубой… а может, ему это просто нравится — тоже нравится.
.. ну, то есть, как нам с тобой! — Димка, лаская ладонью Расимов пипис, весело рассмеялся. — Но то, что он понял — что он догадался, зачем покупаю я вазелин, это, блин, точно!
— Дим… а если бы он предложил тебе? — проговорил Расик, с любопытством глядя в Димкины глаза.
— Что предложил? — не понял Димка.
— Ну, это самое… в попу потрахаться — как трахались мы с тобой… ты б согласился?
— Расик! — Димка, лежащий на боку, порывисто прижал к себе лежащего на боку Расима. — Нах он мне нужен! Это во-первых… а во-вторых: мы, Расик, не трахаемся с тобой, а мы… мы д р у ж и м друг друга — сильно-сильно… разве не так? Ну-ка… попробуй сказать, что не так!
Димка, одной рукой прижимая Расима к себе, пальцами другой руки нежно, вкрадчиво провёл у Расима подмышкой, и Расим тут же со смехом забился, задёргался в Димкиных объятиях:
— Так, Дима, так… я согласен… согласен… не щекочи!
— То-то! — Димка коснулся губами губ Расима. — Попробуй только не согласиться… защекочу! А вообще… я бы назвал вазелин «Дружеским»… или «Любовным», или — что было бы ещё лучше! — назвал бы так: «Вазелин для дружбы и любви»! Есть же всякие средства, называемые «Для улучшения сна», «Для укрепления десен», «Для снятия порчи»… внятно и понятно! А вазелин — «Вазелин для дружбы и любви»… как ты думаешь, Расик, мыслю я правильно?
— Лично я бы такой вазелин никогда б не купил! — отозвался Расим, смеясь.
— Почему? — улыбнулся Димка.
— Ну, блин… сразу ведь было бы всем понятно, зачем т а к о й вазелин покупают, — пояснил Расим, выделив голосом слова «такой».
— Интересная логика… — хмыкнул Димка. — А когда покупают презики, продающиеся во всех киосках, то это что — не сразу понятно? Тоже сразу понятно… что, Расик, естественно, то — естественно! Даже если кому-то — каким-то ущербным козлам — это кажется неестественным, то… кому кажется, тот пусть крестится! Зато, блин, как это было бы романтично: «Вазелин для дружбы и любви»… — Димка, глядя на Расима — любуясь Расимом — весело рассмеялся…
Ах, какой упоительной, какой радостно сладостной бывает дружба-любовь в юности! На постели — в залитом светом гостиничном номере, предназначенном для двоих — они снова возились-боролись, снова смеялись, барахтались, обнимались и целовались, снова о чём-то разговаривали, целуясь и обнимаясь, — они упивались чувством никем и ничем не стеснённой свободой в проявлении своих искренних, жаром страсти наполненных чувств… ну, и понятно, во что это вылилось — чем это всё закончилось: перед сном они снова любили друг друга — снова любили друг друга в попы… снова было и больно и сладостно, и кайфово и радостно — всё это попеременно и всё одновременно!
Из шести салфеток, случайно оказавшихся в Димкиной сумке, три было использовано, а три осталось на утро… они снова сходили под душ — снова обмылись, полагая, что на этот раз уже точно обмылись перед сном; но сон не шел, и, полежав какое-то время — подурачившись на постели — они снова… сначала шутя, они стали играть на флейтах друг друга, поспорив, чей пипис продержится дольше в «состоянии нестояния», но у пиписов была своя — совершенно другая! — логика, а потому пиписы тут же начали соревноваться между собой, кто из них, из пиписов, быстрее окажется во всеоружии… победила, естественно, дружба, и они, два возбуждённых парня, снова неутомимо любили друг друга — любили жарко пылающими, неутомимо жаждущими, страстно обжимающими губами, выдаивая один из другого мгновения упоительной сладости, или, говоря суконным языком науки, витамины-минералы, калий-кальций, а также другие «жизненно важные для человека компоненты».
..
Уснули Димка и Расик далеко за полночь, — они, два бесконечно счастливых парня, затерявшихся во Вселенной, уснули, прижимаясь один к другому… разве это было не счастье — не их общее, обоюдное счастье? Счастье — одно на двоих… разве их спаянная чувственной страстью взаимная дружба-любовь была не тем самым счастьем, о котором втайне думают-мечтают многие парни, мальчишки, пацаны в пору пытливой своей возмужалости? Впрочем… multi sunt vocati, pauci vero electi, — suae quisque fortunae faber est! Они уснули, обнявшись — прижавшись один к другому в неизбывном желании не расставаться даже во сне…
У нас также ищут:
бесплатно смотреть глубокий фистинг, минотавры ебут, трахнули вдвоем с женой форум, мальчики ебут тетю онлайн, реальные истории как жену трахнули, девченка трахнула себя, смотреть училку ебут, красивая блонда трахается, я трахнул его в попу история, порно парень трахнул свою мачеху, русские инцест ретро порно-фильмы с переводом, сын выебал мать бесплатно, ебут и кончают в дырку, грубо в жопу выебал, порно видео брат рвет целку сестре, игры трахаемся с голой девочками, как выебали собчак, как трахнуть хорошо, испытывают девушки оргазм при потере девственности, табу инцест русский порно, высокие женщины трахаются, дойки инцест фото, инцест член между сисек, посмотреть видео онлайн бесплатно инцест, порно трахается с машиной, привязала гея и трахнула