— Может быть, Эдик, тебе нравлюсь я? — говорю я, пряча под шутливо снисходительной — чуть ироничной — улыбкой мальчишечье сердце, взывающее к взаимности.
Эдик секунду-другую молчит, опустив глаза… затем снова вскидывает на меня взгляд, и во взгляде его я по-прежнему вижу вопрос, обращенный ко мне… впору не мне его спрашивать, а мне самому отвечать на вопросы его!
— Я не знаю, Виталий Аркадьевич, что именно вы хотите сейчас от меня услышать, но… я вас уважаю, и вы это знаете, — Эдик снова говорит медленно, словно старается взвесить каждое произносимое слово. — Мне нравится у вас работать… ну, и всё остальное… — Эдик, на мгновение запнувшись, смотрит мне в глаза, — всё остальное мне тоже нравится… наверное, нравится потому, что нравитесь мне вы… ну, то есть, вы — вы сами… а как иначе? — Эдик смотрит на меня вопросительно. — Это не только то, что в постели… это — всё вместе…
Какое-то время я молча смотрю на Эдика… «это — всё вместе»… ну, и что мне надо от этого парня ещё? Чтобы он сейчас бросился мне на шею? Я знаю, что он это не сделает… во всяком случае, он не сделает это сейчас… возможно, не сделает этого никогда. Но разве мне мало сейчас того, что я от него услышал? Он сказал мне, что я ему нравлюсь — что ему нравится быть со мной, и не только в постели, а вообще… разве этого мало?
— Хорошо, Эдик, — говорю я, невольно улыбаясь, — ты нравишься мне, я нравлюсь тебе… по-моему, это неплохо… очень даже неплохо!
— Да… наверное, — отзывается Эдик, доедая бутерброд. — Завтра днём, Виталий Аркадьевич, я буду вам нужен?
— А что?
— Я обещал родителям Юли съездить с ними на дачу — нужно там что-то им сделать-помочь… — Эдик, говоря это, смотрит на меня вопросительно.
— Конечно, Эдик! Завтра утром позавтракаем, и — ты будешь свободен, — говорю я, — свободен до понедельника. Я сейчас в душ, и — пойду спать… а ты, если спать не хочешь, иди в другую спальню — там найдёшь, чем заняться.
Я говорю «найдёшь, чем заняться», имея в виду интернет… ну, то есть, если Эдик не хочет спать. Но Эдик мои слова понимает по-своему.
— Мне спать в другой спальне? — спрашивает он.
— Чего это ради? — я смотрю на него, улыбаясь. — Я тебе этого не говорил.
— Тогда, Виталий Аркадьевич, я тоже пойду ложиться, — говорит Эдик, поднимаясь из-за стола. — Спокойной ночи?
— Да, Эдик, спокойной ночи! — отзываюсь я, наливая последнюю рюмку водки. — Эдик! — неожиданно для себя самого говорю я, глядя уходящему Эдику вслед. — Принеси мне альбом…
— Хорошо, — оглянувшись, Эдик кивает головой.
Он возвращается с альбомом, держа его раскрытым на том самом месте, где мы прервались, — с черно-белого снимка на меня смотрит младший сержант Вася — мой сослуживец, мой друг, мой сексуальный партнёр и, как теперь оказалось-выяснилось, отец Эдика… с фотографии, беспечно улыбаясь, из нашего общего прошлого смотрит на меня будущий отец Эдика — моего персонального водителя, в которого я, кажется, уже влюблён… всё смешалось в доме Облонских! Прошлое, настоящее, секс, любовь… какое-то время — буквально секунду-другую — мы оба смотрим на фотографию симпатичного парня в форме младшего сержанта…
— Потом, Эдик, — говорю я, — ты мне что-нибудь расскажешь… об отце мне расскажешь. Как-никак, а мы вместе служили… в одном дивизионе… — Мне хочется расспросить Эдика сейчас, но я умышленно говорю «потом», и ещё я говорю «как-никак», чтоб таким образом позиционировать младшего сержанта Васю как одного из своих многочисленных сослуживцев — одного из тех, с кем свела меня служба в армии, и не более того.
— Хорошо, — отзывается Эдик. — Виталий Аркадьевич… а вы можете мне показать своего друга? Ну, того, про которого вы говорили… если, конечно, это можно.
— Можно, Эдик… можно всё, но… разве я обещал показать тебе того, с кем я в армии трахался? Я предложил тебе угадать — дал тебе шанс на приличный бонус… ты, как мне помнится, не угадал, точнее, угадывать не стал. Так что, Эдик… ничего я тебя показывать не буду — сам тебе я показывать не буду. Логично?
— Логично, — Эдик, глядя на меня, улыбается. Какое-то время мы оба молчим; я листаю страницы лежащего на столе альбома — переворачиваю обклеенные фотографиями листы, и мы оба смотрим на мелькающие перед глазами лица парней; они разные, эти лица… разные лица — разные парни: сержанты, солдаты… моя армейская юность! — А что, Виталий Аркадьевич… — нарушает молчание Эдик, — в армии гомосексуальные отношения очень распространены — много там геев? Ну, то есть… если сказать-спросить точнее, то — многие в армии секс такой практикуют?
— А ты как думаешь? — я смотрю на Эдика вопросительно. — Представь: молодые здоровые парни, бок о бок живущие в относительно замкнутом пространстве не день и не два… есть же такие части, где нет ни увольнений, ни самоволок! Ну, и что приходится делать молодым парням, оказавшимся в таких условиях? А? Что говорит тебе твоя логика? — Глядя на Эдика, я невольно улыбаюсь. — Природу, Эдик, не обманешь — и остаётся либо кулак, либо друг-сослуживец… что вполне естественно — и то, и другое естественно в принципе! К кулаку прибегают все, а что касается отношений, называемых гомосексуальными, то это уже у кого как получится — как сложится… я бы даже сказал: кому как повезёт. Секс в армии — это айсберг, и то, что время от времени по каким-то причинам становится известным, выступает лишь видимой верхушкой этого скрытого айсберга… скажем, время от времени в каком-нибудь средстве массовой информации появляется сообщение, что там-то и там-то такого-то солдата после отбоя изнасиловали старослужащие, и — когда это не удаётся по каким-то причинам скрыть, это становится общеизвестным, — время от времени айсберг показывает свою верхушку… но ведь на поверхности, как правило, оказывается криминал, то есть секс, сопряженный с насилием, с принуждением… это, конечно, в армии происходит-случается — как, впрочем, и везде, но ведь глупо думать, что однополый секс в армии сводится только к этому: изнасиловали, принудили, заставили… а то, что невидимо никому — что, образно говоря, остаётся под водой, то есть вне поля зрения окружающих? Никто же ведь свечки не держит, когда парни, находя и время, и место для уединения, трахаются — кайфуют-наслаждаются — по взаимному устремлению… об этом на первых полосах газет обыватель не прочитает, и в новостных программах об этом он тоже не услышит. Понятно, что в армии — как и везде — есть какой-то процент геев, то есть парней, сексуально ориентированных исключительно на парней, но сводить всё к этому — это, конечно, неверно… дело не в сексуальной ориентации! Дело — в самой природе человека, допускающей реализацию сексуального желания в разных вариантах, и армия в этом смысле способствует тому, чтобы парень, не зашоренный предрассудками, реально познал свою бисексуальную сущность… так что, Эдик, ты правильно сделал, что уточнил свой вопрос. Геи в армии, конечно же, есть — как и везде, но однополый секс сам по себе, то есть вне всякой зависимости от какой-либо явно выраженной ориентации, это прежде всего сексуальное удовольствие, и чтоб это нормальное сексуальное удовольствие полноценно испытывать, совсем не обязательно быть геем… о чём ты, Эдик, прекрасно знаешь сам. Я ответил на твой вопрос?
— Исчерпывающе, — Эдик, глядя на меня, кивает головой. — Я, собственно, почему об этом спросил? Буквально на днях пришел из армии мой сосед по лестничной площадке.
.. ну, друзья к нему в гости пришли, чтобы дело это отметить, и меня он позвал — по-соседски позвал. Я не пью, а они подпили — и среди прочего заговорили о сексе в армии… в том числе и о том, есть ли в армии отношения гомосексуальные — типа: кто во время службы в армии с этим сталкивался. Так вот… сосед мой, Андрюха, уверял-доказывал, что ничего такого в армии нет — что отношений подобных он в армии ни разу не встречал. Вот почему я, собственно, и спросил…
— А тебе не показалось странным, что выпившим парням, заговорившим о сексе, э т о т вопрос т о ж е небезразличен? — Я смотрю на Эдика с лёгкой иронией. — Это во-первых. А во-вторых… кто знал в казарме про нас — про меня и того, с кем был у меня достаточно регулярный секс? Никто не знал. Мы разумно скрывали свои отношения, и — никто ни о чём не догадывался, никто ничего не подозревал. А потому любой из наших сослуживцев мог, вернувшись домой, совершенно искренне говорить-доказывать, что секса такого в армии нет… я же сказал тебе, что секс армейский — это айсберг, основной массив которого скрыт под водой, и армия в этом смысле… — я невольно думаю про Антона, обозвавшего армию «жопой», — армия, Эдик, у каждого своя… и в этом смысле, и во всех других смыслах — у каждого, в армии отслужившего, армия с в о я. А вот то, что у подвыпивших парней — твоих знакомых — разговор о сексе в армии вольно или невольно свёлся к разговору о проявлениях армейской гомосексуальности… это, Эдик, само по себе уже может быть симптоматично! — Глядя на Эдика, я улыбаюсь. — Ты говоришь, что сосед твой по лестничной площадке… что он там всем доказывал? Что гомосекса в армии нет? Ох, Эдуард… береги свой зад! — Я, глядя на Эдика, смеюсь.
— Да ну, Виталий Аркадьевич! — Эдик улыбается в ответ, глядя на меня. — У меня такой проблемы нет… и потом: они говорили всякую чушь… явные гомофобы!
— Ну, во-первых, слушать нужно не только то, ч т о говорят, но и то, к а к это говорят… иной раз интонации бывают куда существеннее, чем слова, и нередко случается так, что начинают такие «явные гомофобы», как это водится, «за упокой», а заканчивают «за здравие» — начинают с того, что «гомосекса нет», а, подпив хорошенько, заканчивают эту животрепещущую тему тем, что «давай попробуем»… вполне банальная ситуация! Потому и говорю тебе: береги свой зад! Это во-первых. А во-вторых… во-вторых, кто такие гомофобы — гомофобы настоящие, а не фасадно-декоративные? Это, как правило, те, кто по тем или иным причинам не может в естественной форме — в форме нормального секса — реализовать свои смутно эротические либо конкретно сексуальные позывы, направленные в сторону своего собственного пола… не могут — по разным причинам, но ведь природу не обманешь, и происходит своего рода извращенная сублимация… «гомофобы — это геи, извращённые эпохой» — где-то я слышал подобную сентенцию… другое дело, что такая сублимация гомоэротизма, какой является гомофобия, порой принимает агрессивные формы, и здесь уже нужно быть осторожным — во избежание всяких-разных недоразумений… у нас ещё будет время, и я тебе об этом как-нибудь ещё расскажу… поподробнее расскажу, что это за публика — гомофобы.
— Хорошо, — отзывается Эдик, кивая головой. Секунду-другую мы молчим… я не знаю, о чём думает Эдик, а я думаю о том, что гомофобы — это, в сущности, извращенцы… убогие люди, извращающие свою природой заложенную собственную потребность к однополому сексу или даже к любви в угоду мертвящим догмам сексуального самоограничения… сколько изначально нормальных пацанов душевно искалечены этим заведомо деструктивным, внутри сидящим запретом на однополую любовь! Запретом, привнесённым в сознание извне… Видя, что я молчу, Эдик поднимается со стула. — Спокойной ночи? — говорит он, глядя на меня.
У нас также ищут:
ебут в 4 хуя, vk трахнул красотку, 3gp скачать порно инцест, порно рассказ инцест мама теща, выебал пьяную бабу в подъезде, бесплатно порно видео ролики фистинг, порвали целку в кровь, ролики секс целок, смотреть онлайн видео зрелые сквирт, русское порно семья инцест, ебут соседку расказы, позы при миньете фото, рассказы новогодние каникулы инцест, трахнули в лесу изнасилование смотреть, ебут теток фото бесплатно, бесплатное без регистрации и без смс порно инцеста, как трахаться правельно, мамашки и миньет, трахается девка русская, маму ебут мои друзья видео, бесплатно скачать ролики инцеста, видео только сын мать инцест, фото анальный фистинг смотреть, самые лучшие инцесты русские, инцест порно рассказы дочек, как можно трахнуть пьяную женщину