15.
— Ладно, пока нет света, я вам расскажу одну стра-ашную историю о том, как в десятом классе средней школы меня совратила любимая учительница биологии. А чтобы вам все было понятно, то я добавлю, что к этому моменту у меня было сотни полторы любовниц. Тогда еще вовсю работали бердянские городские бани и я ходила туда как на работу, через день. Я бы и каждый день ходила, но это было опасно. Ах, как мне нравилось войти в этот влажный гулкий зал с кабинками и сразу же наметить будущую жертву! Она еще стягивает через голову платье, а я уже все знаю: и как она будет шарахаться после моей первой как бы нечаянной атаки, и как она снова придет сюда и будет искать меня взглядом, чтобы нечаянно оказаться рядом… Нет, это уже потом я стала тоньше и драматургически изысканней, а в пятнадцать лет я упивалась своей победоносной силой. За три часа в мыльной и парной я заводила три-четыре романа. Я вам больше скажу — именно в бане я положила начало своему состоянию. Жены крупных чиновников, партийные и комсомольские штучки, местная интеллигенция шли через мои руки, думая, что они такие единственные, такие неповторимые в своей сексуальной ориентации. Это я их всех лепила в общество, я их формировала. И сегодня, когда я мчусь на своем черном мерседесе, мне навстречу сотнями попадаются мои подруги. Ах, так много тайн уходит с каждым человеком, как хитер каждый человек в своей конспирации, как текуч. Ладно, расскажу о Полине Михайловне Тезей, тридцатилетней учительнице биологии, влюбившейся в невинное создание шестнадцати лет. Это невинное создание уже так поднаторело в своем ремесле, что с одного взгляда понимало влюбленный взгляд. Я вам должна сказать, красавицы, что женщины все без исключения склонны к лесбийской любви. Не дай бог, конечно, но может так случиться, что наступит действительное равноправие полов. И тогда произойдет катастрофа: мужчины перестанут интересовать женщин, потому что… Сами понимаете. Иногда говорят о какой-то солидарности сексуальных меньшинств. Господи, какая это ложь! Это солидарность париев, не больше! Какая лесбиянка без ужаса и отвращения может наблюдать этих грубых скотов, насилующих друг друга! Этих сюсюкающих нарумяненных педерастов, омерзительно пародирующих нашу тонкую и нежную повадку! Это бандитское мафиозное братство, больше похожее на сходняк, чем на любовный круг! И достаточно о них. Лучше я вернусь к бедной Полине Михайловне Тезей, которая однажды в апреле вышла из школы, а там расцвел миндаль. И Полина Михайловна увидела меня. А я увидела ее. У Полины Михайловны была…
— А вот и свет! — сказала Верка с сожаленьем. Все сощурились. Картина была живописная: голова к голове в углу лежали Оксана с Женей, а между ними, закинув ноги на круглые спинки дивана, валялись две подруги, положив друг дружке головы на плечо, иногда поворачивая их и целуясь перевернутыми губами. Между ними был четырехугольник дивана, куда протянула руку Женя, потом положила Оксана, и Верка с Наташей покрыли своими. Сначала было четыре руки на бордовом длинном ворсе, и сразу все приняли игру и начали схватывать друг дружку шестью, а Верка с Наташей убрали ноги сверху и вытянулись — Наташа вдоль Оксаны, а Верка вдоль Жени, и стало восемь рук, которые прятались, кидались, ловили и отпускали: как будто легкие птицы махали крыльями — сорок пальцев летало с алыми, перламутровыми, темнокрасными длинноовальными ногтями, бились ладошки о тыл и узкие кисти, нежноголубые векы открывались на сгибах, волшебно горели глаза у краев этой полыньи.
Потом приплыли лица в круг, одно в другое, и достаточно было пройтись язычком по радиусу и три пары губ подобно шлюзам сожалеюще провожали кораблик. А там уже летел другой в обратную сторону и кто-то вдруг не отпускал его: то Верка свой щедрый бант укладывала в Женю, то Наташа власть подтверждала над смеющейся Оксаной.
Но пары не менялись — было тесно в плечах Оксане с Женей, они вминались ими по-борцовски и оттого в кругу уже хватались как волчицы, зубами. Верка ничего не поняла, играя, и ахнула, когда Оксана ее укусила. А Наташа, видя приближенье, задержала дыханье — Женя шла на нее оскалом. Но это была прелюдия: Женя вдруг извернулась вся и Оксана, сторожившая миг, кинулась на спину перед ней — их объятье было страшным. Верка побледнела. Ноги Оксаны беспомощно распались и начали танец открытого отчаянья — вкруговую согнутые колени крутили зад, пока Женя хищно кусала ее рот, широко зализывала лицо снизу вверх. Но в низ живота ярость еще не вступила, она сомкнула, смяла груди. Женя уронила голову за плечо Оксаны и вжималась, вжималась, собираясь расплющиться вмиг вспотевшими сударынями. Как видно, похожесть плеч, грудей, живота и даже смуглых ложбин внизу с черной курчавой оторочкой рождали в обеих стремление самоуничтожиться в другой и оттого иногда казалось, что то ли Женя, то ли Оксана попеременно хотят заглотить друг дружку или войти в другую через распахнувшийся до горла живот. Все тщетно: Оксана жалобно подвывала. Но Женя вдруг бурно начала кончать, обхватив ладонями ее лицо и уставившись глаза в глаза. Оксана затихла и танец ног прекратился. Обе они задержали дыхание… И Наташа увидела, как прибыла, еще и еще Оксана. (Виртуальный секс с реальными любовницами! — добрый совет)
— Господи… — сказала Женя, отваливаясь на спину в изнеможении. — Скоро станем кончать на расстоянии… Оксана, ты ведьма.
— А ты один большой громадный хуй, — ответила Оксана, слабо улыбаясь. — Ты меня чуть не разорвала. Залезла уж лучше бы в меня и жила там… и дергала за ручку раз за разом, чтоб я кончала… без конца. Сладкая моя! — она погладила Женю по щеке. — Родить бы от тебя, что ли. Вот теперь я понимаю баб, которые хотят вовнутрь кого-то родного.
16.
— Мне кажется, что мы играем во второй лиге, — сказала Наташа. — Я просто раздавлена их классом. Это недостижимый идеал. Нам надо ходить за ними и все записывать.
— Ты лучше, — сказала Верка.
— Ты не обязана меня расхваливать. Я чувствую себя ничтожеством.
— Ты лучше, — повторила Верка. — Пусть одна из них сгибом пальца отбросит Вацлава, Прагу и Москву. Пусть попробует. Ты мой бог.
— Это просто везение. Тебе со мной повезло. А любая из них забросит тебя на небо. Видела я, как тебя Женя распалила. (Порно видео и порно-ролики по теме рассказа! — прим.ред.)
— Ты ревнуешь? — обрадовалась Верка. — Скажи, ревнуешь? . . Ах, как я рада! . . Значит, я тебе немножко нравлюсь? Нравлюсь, да?
— Какая ты дура. Здоровая кобыла. Одно слово — манда. Ну, разве я могу сказать нелюбимому человеку слово «люблю»? Еще и так, чтобы она начала рассыпаться на мелкие части? Разве ты не заметила, когда показывала мне свои платья, что я плыву от тебя? От твоего смеха, когда ты убегала переодеваться, от твоих выходов с голой спиной? А когда ты упала без сил в шортах и с цветной тряпочкой на сжатых огромных и таких нежных, как крем на торте, нет, как масло, нет, как бедра под лобком, грудях — поняла, что я сказала?
— Ага.
— То я тебе шепнула это слово, а смотрела на них! на них я глазела, потому что пятый номер меня бросает в шок, я изнемогаю от пятого номера, если он к тому же сомкнувшись!
— Значит, только пятый номер? . .
— Не только, Манда Ивановна, не только… Я власть полюбила над тобой, поняла? Я вообще полюбила власть, когда ты под меня попала.
17.
Назавтра Оксана и Наташа мчались на работу.
— Все, Наталья, — сказала Оксана. — Начинается трудовой героизм. Ты — подчиненная, я — начальник. Все ясно?
— Ясно.
— И чтобы без рук.
Ясно?
— Ой, до чего ты нудная!
— Что-о?
— То! Я у тебя два года работаю за гроши с одной только мыслью тебе понравиться, и вот когда что-то произошло, ты меня начинаешь ставить в угол. Что, я так провинилась? Или ты хочешь, чтобы я вела себя как Рихард Зорге?
— А как ты собираешься себя вести?
— Так!
И Наташа, взяв Оксану за шею, силой пригнула к своей юбке.
— Ну? — сказала она. — Лезь вниз, сука!
Оксана молча выдиралась из ее рук.
— Стекло подними, дура… — проговорила она. Наташа нажала кнопку, стекло поехало вверх, закрывая закаменевшего в безучастности шофера.
И тогда Наташа ухватила ее волосы на затылке и наотмашь несколько раз ударила по щекам ладонью, тылом, ладонью. От неожиданности у Оксаны брызнули слезы. А Наташа, продолжая держать ее волосы в горсти, другой рукой задрала свою юбку и вдвинула туда, где вот уже год не было трусов, лицо Оксаны. Она подняла согнутые в коленях ноги и с жадным любопытством смотрела, как всхлипывающая Оксана языком покорно лизала снизу вверх, скрываясь этим языком под складками и выскакивая на русый островок волос.
— Раздвинь пальцами! Что, неграмотная? Забыла, как тебя вылизывали? Клеопатра хуева! Лижи бедра! До колена лижи…
Наташа вдруг приплыла и задышала, полузакрыв глаза.
_ Ложись на сиденье.
И когда Оксана послушно и испуганно прилегла, робко глядя на нее с ее колен, Наташа взяла ее за вырез и с треском разорвала платье. Вывалились груди, все тот же пятый номер, и, полные, растеклись в стороны, дрожа на ходу машины. И только тогда Наташа медленно улыбнулась. И Оксана радостно вспыхнула в ответ, закинув ей руки на шею.
— Я сделала тебя! Сделала! — тихо сказала Наташа и, набрав слюны, плюнула ей в лицо так, как плюет мужчина, заканчивая акт. И Оксана слизывала ее слюну и ловила новые плевки открытым благоуханным ртом.
18.
А Женя в это время молчала. Молчала и Верка. Они сидели в лоджии в плетеных креслах и как бы загорали. Обе были голые, но то отчуждение, которое вспыхнуло вчера вечером в машине, так и не покинуло их.
— Так и будем молчать? — спросила Женя.
— Если вы хотите… — поспешно сказала Верка и поправилась, — если ты хочешь, я согласна…
— На что?
— Ну… мне встать на колени?
— Зачем?
— Ну… не знаю.
— Не знаешь, а согласна. Разве я похожа на насильницу? Я в жизни ничего не делала так. Никогда. Мне всякое рабство, в том числе Оксаны, доставляет одно горе. Я мужчин выбирала только равных. Потому я и к женщинам не тянулась, потому что они любят подкладываться. Поняла?
— Ну… поняла.
— Не поняла ты. Ты себя любишь, а надо любить другого.
— Я люблю Наташу, — тихо сказала Верка. — Я ее так люблю, что могу умереть. Она мне сказала, что я ее буду помнить всю жизнь. Я и без нее знаю. Она мне знаете… знаешь что сказала? Она мне тихо на ухо сказала «люблю тебя» и я чуть не умерла от счастья. А она еще и еще раз сказала, то в одно ухо, то в другое. И я все умирала и умирала и удивлялась, что еще живу. А потом она сказала, что не сможет так сказать тебе и поэтому ты ее бросишь. Не бросай ее! Жень! Не бросай! Что хочешь тебе буду делать ради нее!
— Отвяжись.
Женя встала и пошла в комнату. Она не могла понять, зачем она здесь. Надо бы одеться и поехать домой, но автобус здесь за пять километров. Тоска.
Женя лежала, мрачно глядя в потолок. Тихо вошла Верка и села у ее ног. Протянула руку и погладила ее лодыжку.
— Ты хорошая… — сказала она по-детски. — Простишь меня?
— Все.
Прощаю. Отстань.
— Я тебе не нравлюсь?
— Вера. Отъебись, я тебя прошу. Без тебя тошно.
— Хочешь, я тебя буду целовать? Я умею.
— Ни хера ты не умеешь.
— И Наташа, когда ругается матом, мне так сразу стремно! Я так бы и… не знаю! Хочешь, я тебя поглажу?
— Себя погладь.
— А! Ты хочешь? Смотри!
Верка подошла к изголовью и присела там на полу на корточки. Глядя исподлобья в глаза Жени, двумя руками огладила себя снизу, стала пальцами ласкать. От старательности даже высунула кончик языка.
— Вера, прекрати. Мне неловко смотреть на это. Ты все делаешь не так.
— Почему? Мне уже становится хорошо.
— Запомни, что это надо делать без рук. Надо так себя подвести, чтобы еле слышное касание — и ты кончила. А эта… физкультура — для дефективных детей.
Вера вспыхнула и встала.
— Я боюсь! — со слезами воскликнула она. — Я боюсь, если я не научусь, она меня бросит! Если ты ее можешь бросить, то кто я по сравнению с ней? Бревно! Колода! Я же знаю! Она завтра меня может бросить! Она поехала с Оксаной и сейчас обнимает ее! Эту суку! Она меня заставляла лизать ее везде! А я еще ничего не понимала! Мне было страшно! Я так плакала потом!
— Ну, хватит! — прикрикнула Женя. — Сама виновата. Сучка не захочет… Не реви!
— Женя… — Верка встала перед ней на колени. — Научи меня, прошу тебя… Научи!
— Этому не учат. Это или есть или нет.
— Учат. Я знаю.
— Пусть тебя Наташка учит.
— Она сама не умеет. Она простая.
— А я сложная?
— А ты сложная. Если бы не ты, мы были бы как животные.
— Слушай, Вера, скажи мне честно: почему ты выгнала Вацлава?
— Потому что он еще хуже.
— А! Так ты в этом грязном мире выбрала уголок почище, да? А Наташа что же?
— Не знаю… Мне это трудно объяснить. Как будто мое тело и вообще вся физиология живут в раю, а душа все это видит и ужасается.
— Ну-ка посмотри мне в глаза.
И она ударила Верку по щеке — один, другой раз! И все повторяла — как? хорошо? И била снова своей железной рукой, и приговаривала: это за папу, это за маму, за бабушку, за вторую бабушку, за двух дедушек, за славянский вопрос, за будущих твоих детей — одного, другого, третьего! . .
И точно, их у Верки родилось трое. И все трое — русские.
У нас также ищут:
глубокий анальный лесби фистинг, напоил маму снотворным и трахнул, Крутой самец вытрахал подругу в саду, нереально глубокий фистинг, рассказ ебля целок, мужики трахаются с мужиками геи фото, порно жены любящие трахаться со всеми, смотреть кастинг фистинг русские, как трахнут пьяную девушку, рассказ сестра трахнул сестру, старые геи ебут молодых геев порно, легализован инцест, смотреть порно инцест тети и племянник русское, фото пьяные голые инцест, порно бесплатно фото инцест семейный, Две лесбиянки в бассейне нежно сосутся, трахается вера брежнева, онлайн трахнул спящего друга, жирная мать инцест, русские кончающие сквирт, порно бесплатно старые и молодые инцест, мамашу жестко трахнули, мама учиться трахаться, инцест мамок секс порно видео, фистинг дочки с матерью русское, xxx инцест сестра и брат